Когда есть победитель, обязательно должен быть и проигравший. Когда речь идет о вопросе жизни и смерти, тут всё просто - ты или выжил, или погиб, в последний раз окропив песок своей кровью.
Ганник зевнул во всю пасть и крепче сжал в руках мечи. Бой хоть и был показательным, но он прекрасно помнил, и не раз убеждался на своей шкуре, как дерется галл.
- Сами боги спустят свои задницы с небес, чтоб посмотреть на этот бой. - посмеиваясь, сказал кельт, разминая плечи.
- Я угощу тебя вином, когда ты проиграешь. - уже тише сказал он, чтоб его слышал только Крикс. Дразнить галла было затеей самоубийственной, а Ганник особым инстинктом самосохранения не мог похвастаться. Бой начался с команды Спартака. Ганник собирался ещё немного по-выделоваться перед собравшейся толпой, но соперник уже ринулся в бой, пытаясь проткнуть его.
- Член Юпитера тебе в.. - куда был предназначен член, так и останется загадкой. Ганник отточенным движениянием, плавно ушел в сторону, перемещаясь за спину Крикса и, целясь в плечо соперника, замахнулся для удара. Выпад был точным, и обязательно должен был поразить соперника. Или не должен был, так как Крикс был одним из самых опытных гладиатора и успел отразить удар. Кельт фыркнул, раздосадованный промахом.

Отредактировано Gannicus (2013-04-11 08:48:22)

Ганник стоял напротив Крикса, слыша его и своё тяжелое дыхание. Солнце стояло в зените, беспощадно опаляя своими лучами плечи бойцов. Ганник сжал губы в тонкую линию и, разминая запястья круговыми движениями, взмахнул мечами, снова становясь в позицию. Крикс, большой и мощный, как дикий медведь, снова ринулся в бой, нанося удар в прыжке. Ганник отходит на пару шагов назад, предчувствуя, какой силы удар ему предстоит отбить. Раздался звон металла об металл, когда гладии сошлись вместе, словно тоже решив показать всем, кто из них острее. Острие меча рассекло кожу на плече Ганника, и тот, не устояв, упал назад. Раскаленный песок впился в его оголенную спину, невольно заставляя вспомнить те времена, когда он сражался на арене. Удар щита, выбивший гладий из его руки, сразу же развеял мимолетное наваждение. Тяжелая нога галла легла на грудь Ганника, перекрывая ему такой драгоценный сейчас воздух. Крикс ликовал, ухмыляясь и поглядывая на кельта, как на добычу. Чем бы не закончился этот бой, Ганник уже приготовился к большому количеству вина в организме.

Не так давно он сам был в числе новобранцев со свежим следом от ошейника на шее, и точно так же бросался на противника с деревяным мечом. Доказать - себе в первую очередь, - что он не домашняя собачка.
И не так давно единственным шансом победить противника для него было подкрасться сзади и ткнуть мечом раньше, чем его успеют заметить. "Любимая тактика - трахнуть цель сзади?" - смеялся тогда Агрон.
Те времена давно прошли.
В полуразрушенном храме у Везувия они с Невией были оборванными новобранцами, теперь же... теперь же на них смотрят почти так, как и они когда-то - на своих живых богов.
Назир знал, что Агрон не питает особой любви к Криксу, как и Крикс вряд ли забудет о былом, однако глядя на поединок галла со светловолосым гладиатором, получившим свободу из рук толпы, понимал, что желает победы все же Криксу.
Что бы не говорил Агрон, какие бы слухи не ходили по лагерю, но Назир хорошо помнил те дни, когда Крикс считал, что Невия мертва. С Криксом и Невией его, все же, связывало больше, чем с улыбчивым Ганником.
Удача была на стороне Крикса, и это радовало, однако они с Невией не спешили оглашать тренировочкую площадку радостными криками вослед за вчерашними рабами, радующимимся достойному зрелищу. 
- Я думаю, боги вряд ли спустились посмотреть на этот бой,  - наклонив голову к подруге, ответил Назир, тая улыбку, - Но слова Ганника наверняка услышали, - он хмыкнул.
"Задницы. Ну да".
Сириец пробежался взглядом по лицам зрителей. Бой, казалось, будет слишком коротким, чтобы те смогли в полной мере оценить искусство боя гладиаторов, а он хотел успеть рассмотреть в толпе тех, кто в эту секунду принимает решение стать не хуже, чем два сражающихся титана.

Сибил уже давно бродила между остальных, больше похожая на тень, чем на человека. На нее редко кто обращал внимание, а еще реже кто-то обращался. Впрочем, из этого можно было бы и извлечь какую-то выгоду, если бы только девушка знала где ее можно найти.
Тренировочные бои всегда оказывали на нее какое-то воздействие. Девушка старалась не пропускать их, наблюдая за тем, как учебный меч рассекает воздух, как двое сражаются между собой и двигаются, словно языки огонька под порывами ветра. Бой - это нечто божественное, ведь именно боги направляют руку воина и помогают ему вовремя увернуться от ударов противника.
Но сегодня была не тренировка, а показательный бой и пропустить его Сибил не имела никакого права. Ее спаситель, тот, кто был послан самими богами, сегодня сражался против своего брата. Гречанка часто слушала разговоры других и из них узнала, что противником является тот, чье имя Крикс и называют его "Непобедимым галлом". Глядя на него, вопросов о данном прозвище никак не возникало.
Сибил стояла в толпе, крепко сжав свои пальцы и неотрывно наблюдала за происходящим. Она была уверена в победе кельта, ведь Ганник благословен богами, он избран ими. Вот только с каждым движением, с каждым ударом, вера девушки угасала. Когда меч Крикса прошелся по плечу Ганника и последний упал, девочка испуганно ахнула. Ей казалось, что ноги не удержат ее и она вот-вот упадет, но ведь бояться было бессмысленно. Это ведь всего лишь показательный бой, не более. Но почему-то ее сердце бешено колотится, грозясь вырваться из хрупкой груди.

Солнце нещадно жгло нежную кожу, и без того израненную врезающимися в запястья кандалами и камнями мостовой, служащей римлянке постелью последние несколько дней. Самых страшных дней в её жизни. Хотелось пить, и голод, в сравнении с жаждой, досаждал много меньше. Но самым отвратительным был металлический запах крови, перебивающий даже зловоние испражнений и давно не мытых тел. Столько крови жена эдила никогда не видела - город, бывший совсем недавно гордостью Тирренского побережья, просто утопал в ней. Лаэта чувствовала, как аромат смерти липнет к одежде, волосам, проникает под кожу и оседает на языке. Мерзкий, тошнотворный, приторный. И даже слёз, способных омыть измазанное лицо, больше не было.
Зной, кровь и отчаянье.
Римлянке было всё равно, что происходит вокруг. Сейчас она была лишь оболочкой себя прежней, смотрящей на мир пустыми глазами. И рядом не было никого, кто мог бы вдохнуть в неё хоть толику жизненной энергии. Ни мужа, ни сына, ни родных. Все они умерли, и, хвала богам, многие не застали творящегося вокруг беззакония. Женщина закрыла глаза.
- Заберите, заберите меня с собой...
Плач, стоны, причитания. Всё это так не ново, так однообразно в погружающейся в бездну Синуессе. Лаэта попыталась вспомнить, каково это, слышать детский смех, шум прибоя раскинувшегося за стенами виллы моря, музыку... и не смогла. Будто издёвки ради площадь огласил радостный мужской смех. Лаэта открыла глаза, но за спинами столпившихся полукругом рабов не рассмотрела, кто веселится, попирая память ещё не отошедших в Подземное царство теней.
Злость окатила её с ног до головы, возвращая к реальности. И только теперь она заметила, как неподвижна стала прижимающаяся к её плечу пожилая Виринея, мать Клавдия, торговца фруктами. Его тело Лаэта видела давеча выброшенным, что тюк прогнившего сена, в стоки. Осторожно развернувшись, молодая женщина склонилась к щеке Виринеи, ловя её слабое дыхание. Она была ещё жива. Пока ещё жива.
- Пожалуйста... воды, - Лаэта, натянув цепи, сдвинулась от стены, пытаясь зацепить пальцами одежду стоящей рядом девушки. Пересохшие губы и язык еле шевелились, - пожалуйста.
Молить о том, что она сама щедро раздавала беднякам, казалось, вечность назад, было не стыдно. По крайней мере не сейчас, когда от того, насколько римская матрона готова поступиться гордостью, зависела жизнь другого человека.

Отредактировано Laeta (2013-04-14 18:39:33)